Мачеха для Золушки - Страница 58

Осмотрев присутствующих, хозяин наткнулся взглядом на Маринку с окровавленной шеей, зажимавшую ухо скомканным фартуком Дездемоны.

– Что у тебя с шеей? – спросил он, побледнев.

Маринка молчала, тяжело дыша.

– Все в порядке, – сказал Елисей. Он принес свой медицинский чемоданчик и занялся ухом Маринки. – Девочки дрались и случайно вырвали сережку.

– Неправда! – крикнула Маринка. – Эта бледная погань специально дернула меня за сережку!

– А ты располосовала мне щеку грязными когтями! – так же громко ответила Иринка.

– Быстро рассказывайте, кто кого и за что хотел убить, потом я вам почитаю на ночь сказку, – начал трезветь Виктор Филимонович. – Где ты взяла нож? – спросил он у Иринки.

– В кухне.

– Зачем?.. Ах да, чтобы убить Зойку, потому что любишь Тимурку. Я ничего не понимаю – почему ты тогда начала драться с Маринкой?

Зойка тронула отца за руку, привлекая его внимание.

– Потому что я сказала, что ей не соперница. Тимурка сохнет по Маринке.

– Та-а-к… – протянул Виктор Филимонович. – Чего я еще не знаю?

– Ничего ты не знаешь, – вступила Дездемона. – Просила же тебя расселить девочек по разным комнатам, так нет же – «пусть будут вместе, пошушукаются на ночь», – передразнила она хозяина. – Вот они и дошушукались!

– Ладно, – Виктор Филимонович поднял ладонь. – Вы помните правила – кто первый начал, тот и виноват. Кто начал?

– Я сказала о смотринах, – созналась Зойка.

– А Ирка принесла нож, куда уж виноватей! – заявила Маринка.

– А ты!.. А она!.. – Бросившись к отцу, Иринка схватила его за руку. – Она сказала неприличное о Тамерлане!

– Ну и что? Сразу хвататься за нож? – укоризненно посмотрел отец. – Мало ли кто чего неприличного скажет.

– Это уже потом она на меня переключилась, – вмешалась Маринка. – За ножом Ирка побежала, чтобы Зойку резать. Значит… Зойка и виновата!

– Ты не понимаешь, – чуть не плакала Иринка. – Она!.. Маринка рассказала о его члене!

– Что-о-о?! – отец встал, оттолкнув Зойку с Иринкой.

– Ничего неприличного – чистая физиология, – разъяснила Маринка, прячась на всякий случай за Дездемону. – Подумаешь, сказала про обрезание. У мусульман это обычное дело, и выглядит все не так… страшно…

Нервы у Маринки не выдержали, хотя Дездемона стояла, смело подбоченившись и расставив ноги пошире на случай беготни вокруг нее – в первый раз, что ли! Маринка бросилась в дверь. Виктор Филимонович с криком «Убью!» – следом, но был завален в проходе выставленной ногой Дездемоны – рухнул так, что весь дом содрогнулся, – и быстро связан потом подоспевшим Елисеем.

Виктор Лушко во время связывания громко матерился и замолчал, только когда увидел вдруг перед своим носом ступни в белых носках из козьего пуха.

– Слышали, как тряхнуло? – спросила образовавшаяся в дверном проеме крестная Аделаида. В байковой ночной рубашке до пят, и с неизменными атрибутами гардероба – обрезанными перчатками, войлочной шапкой, в носках. – Не меньше трех баллов будет, – уверенно заявила она, с удивлением разглядывая Виктора Филимоновича на полу.

Елисей к этому времени как раз закончил связывать его лодыжки.

– Спасателей… вызвали? – уже с некоторым сомнением поинтересовалась Аделаида.

– Спасатели уже здесь, мадам! – тяжело дыша, объявил Елисей. – Работаем. Идите спать.

Крестная

Изобразив спозаранку на балкончике зарядку, она сама сварила себе в кухне кофе, сделала бутерброды с колбасой, творожок со сметанкой, плюхнув сверху на белое великолепие изрядный кусок дрожащего желе из красной смородины. Съев все это с большим удовольствием на террасе, расслабленно сидела еще минут двадцать, наблюдая за садовником с газонокосилкой вдалеке. Ощущение покоя и довольства у Аделаиды Львовны было нарушено присевшей на перила вороной. Вернее, не самой вороной, а тем, что последовало потом. Садовник Елисей, не отрываясь от обработки газона, одной рукой достал пистолет и…

После выстрела крестная Аделаида кулем свалилась под круглый летний столик, потом с долгим стонущим звуком повернулась на спину и легла, расставив руки и ноги в стороны и закрыв глаза.

На террасу из дома открылось окно, высунулся полуодетый Виктор Филимонович, осмотрел лежащую без движения Аделаиду и передумал идти воспитывать Елисея.

Зойка еще спала, других желающих утащить для своих нужд мертвую ворону не было, поэтому Елисей выключил газонокосилку и пошел к террасе, пока туда не забежал мальчонка. Не найдя тушку в траве, он обнаружил ее рядом с телом Аделаиды. Присмотревшись сквозь балясины, он увидел нечто очень странное – старушка лежала, повернув голову набок, и внимательно наблюдала, как в двадцати сантиметрах от ее лица под мертвой тушкой вороны растекается темная лужица крови. Елисею стало зябко. Крестная, не поворачивая головы, повела в его сторону глазами. Их зрачки встретились. Застыв, Елисей с ужасом подумал, уж не парализовало ли ее. Но Аделаида Львовна медленно села, продолжая смотреть в его глаза, ощупала свои ноги сквозь халат и строго заметила:

– Елисей! Ты бы сбрил усы. Они тебе не идут.

Он поднялся на три ступеньки, подполз еще немного на коленках, чтобы не пачкать натертый вчера воском террасный пол, и схватил тушку вороны за лапы.

А крестная встала, пошла в дом и устроилась у кухонной раковины мыть зубной щеткой вставную верхнюю челюсть, что вызвало сильное раздражение Дездемоны, готовившей там завтрак.

В это время подъехала машина, из которой вышла невысокая женщина с волосами синего цвета и потащила в дом множество пакетов – больших и маленьких, так что почти вся скрылась под ними. Зубами она держала ручки маленького подарочного пакета, и топала ногами, и мычала в прихожей перед оробевшей Луней, пока глухонемая не догадалась взять пакетик у нее изо рта.